Экономика страны накануне радикальных реформ

Советская экономическая модель представляет собой пара­докс XX в. С одной стороны, долгое время она показывала круп­ные объемы производства и высокие темпы его роста. С другой стороны, крайне низкие экономическую эффективность и уро­вень жизни населения. Большинство исследователей определяют построенный в СССР хозяйственный механизм как администра­тивно-бюрократический. В СССР сложилось так, что основной властной и организующей силой стал именно аппарат, включая и партийный.

На первых этапах своего существования плановая экономи­ка демонстрировала поразительные успехи. После гражданской войны национальное хозяйство было сравнительно быстро вос­становлено. 30-е гг. XX в. — период ускоренной индустриали­зации экономики СССР. Приоритетное развитие, в первую очередь, получают отрасли тяжелой промышленности, выпус­кающей средства производства. Особое внимание уделяется развитию оборонной промышленности. Следует подчеркнуть, что этот период отличался очень высокими темпами роста про­мышленного производства. Темпы роста тяжелой промышлен­ности были в 2—3 раза выше тех, что были в дореволюционной России в 1900—1913 гг. По объему национального дохода к концу 30-х гг. Советский Союз занимал второе место после США, обогнав по многим показателям Францию, Великобрита­нию, Германию, США.

Высокие темпы экономического развития в 30-е гг. породи­ли упрощенность толкования догмы о преимущественном росте производства средств производства. Так, следствием завершения уже первых пятилетних планов стала разбалансированность структуры народного хозяйства. Практически не развивались многие отрасли, такие как текстильная, обувная, химическая и др. Из общих соображений ясно — производство материальных благ (будь то средства производства или предметы потребления) невозможно без I подразделения. Однако данное положение предполагает, что имеет место не просто количественное накоп­ление средств производства, но и их непрерывное совершенст­вование, связанное с НТП.

Советская экономика выдержала испытание Второй мировой войной и без всякой внешней помощи за 5—6 лет восстановила разрушенное хозяйство. Результаты экономико-статистичес­кого анализа, проведенного американскими социологами в 50—60-е гг., свидетельствовали о том, что производственный по­тенциал в СССР нарастал быстрее, чем в США. После Великой отечественной войны в СССР наращивание объемов производ­ства в I подразделении стало носить самодовлеющий характер, т. е. имело место производство ради производства. Расширение объемов выпуска в I подразделении происходило практически на неизменной технической основе.

Вследствие «холодной войны» и гонки вооружений мощное развитие получает ВПК (IV подразделение) и обслуживающие его отрасли I подразделения. Рост IV подразделения нарушает стабильность экономики. Если вся производственная сфера де­лится на два сектора (сектор гражданского производства и сек­тор оборонного производства), то при данном объеме ресурсов рост оборонного сектора может происходить только за счет со­кращения сектора гражданского.

В итоге воспроизводственная структура всего народного хо­зяйства СССР приняла однобокий характер, что проявилось в следующих фактах. Гражданское машиностроение было развито крайне слабо. Отрасли, производящие товары потребительского назначения, оказались не чувствительны к НТП и слабо исполь­зовали его достижения. Темпы роста II подразделения значительно отставали от темпов роста I и IV подразделений. Масштабы деятельности II подразделения не соответствовали существовавшему в стране потребительскому спросу, темпы роста II подраз­деления были явно недостаточными. Имело место низкое качест­во продукции этого подразделения. Значительно отставала в своем развитии сфера услуг. Темпы роста благосостояния населения неуклонно снижались.   Неизбежным результатом деформации структуры экономики, диспропорции между развитием отдельных сфер и отраслей  производства явился глубокий и затяжной экономический кри­зис, начавшийся в стране с 1990 г.

Административно-командная система имеет ряд существен­ных недостатков. Во-первых, экономика лишена внутренних стимулов, побуждающих ее к росту эффективности и лучшей ко­ординации. В эпоху правления Сталина стимулом экономиче­ского развития был страх. По оценкам, в СССР работало 494 ла­геря. Численность заключенных после войны оценивалась в 8—9 млн человек. Долгое время стимулом экономического раз­вития был энтузиазм народа, который разделял цели партии и государства. Применяемые материальные стимулы (премии, на­грады, продвижение по службе) не смогли повысить производи­тельность труда и ускорить НТП. Кроме того, в заработной пла­те господствовал феномен «уравниловки», когда трудность и ка­чество работы не принимались в расчет, а все сводилось к единому стандарту оплаты. Во-вторых, негибкость хозяйственного механизма и его медленная адаптация к переменам. Советская экономика представляла собой крайнюю степень огосударствле­ния. Советская государственная монополия, как и любая моно­полия, проявляет недостаток гибкости и мобильности, опреде­ленную неповоротливость. Адаптационные механизмы в таких системах включаются только тогда, когда противоречия достига­ют критической точки. В-третьих, функционирование экономи­ки сопровождается  накоплением структурных деформаций. В той или иной степени во всех плановых экономических систе­мах наблюдается разрыв между структурой производства и спро­сом. Кроме того, экономика бывшего СССР характеризовалась гипертрофированным военно-промышленным комплексом.

Социально-экономический кризис российской экономики зародился еще в централизованном плановом хозяйстве. С сере­дины 70-х гг. стали проявляться симптомы кризисных явлений в экономике, В 1982 г. производительность труда в народном хо­зяйстве была на треть ниже, чем в среднем в 1966—1976 гг., среднегодовой прирост ВНП в 1975—1985 гг. составлял лишь по­ловину его прироста в 1960—1975 гг. эффективность производ­ства в 1981—1985 гг. также была равна 50% от уровня 1975—1980 гг. Со второй половины 1987 г. стал резко расти де­фицит государственного бюджета, началась эмиссия денежной массы и, как следствие, обесценение денег. В стране имелась скрытая инфляция, которая по расчетам экономистов составля­ла примерно 3 % в год. Излишняя денежная масса обострила товарный дефицит. Доля убыточных предприятий составляла 40 % от их общей численности.

Попытка эволюционного перехода к рынку в 1989—1991 гг. не состоялась в силу многих, как экономических, так и неэконо­мических, причин. Провалу эволюционного перехода к рынку способствовал значительный отраслевой дисбаланс (громадный военно-промышленный и топливно-энергетический комплекс) и крайне тяжелое состояние сельского хозяйства, пищевой и лег­кой отраслей промышленности. Кроме того, провал этих реформ объяснялся политической дестабилизацией в связи с крахом коммунистического режима. В дополнение ко всему эти рефор­мы явно запоздали, поскольку старая экономическая система истощила все свои резервы.

Фактически к 1990—1991 гг. распался потребительский ры­нок. Нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве ре­гионов к концу 1991 г. составляли: сахар — 1 кг на человека в ме­сяц, мясопродукты — 0,5 кг, масло животное — 0,2 кг. При по­требности в продовольственном зерне 5 млн т. в месяц в январе 1992 г. ресурсов в наличии было 3 млн т. В Москве и Ленинграде продовольствия оставалось на 12—14 дней. К началу 1992 г. стра­на стояла перед экономической катастрофой. Угольщики басто­вали и заготовили всего треть от потребностей угля на зиму 1992 г. Государственный долг страны вырос с 20 до 103 млрд долл. К концу 1991 г. экономическое положение России настоль­ко ухудшилось, что иного варианта, чем радикальный вариант реформирования уже не было. Для рыночных преобразований российской экономики характерно преобладание на первом эта­пе (1992—1993 гг.) мероприятий «шоковой терапии». В дальней­шем они уступили место эволюционному развитию рыночных отношений в 1994—1998 гг. В целом в России имело место посто­янное сочетание мер «шоковой терапии» с мерами градуализма.